Если бы не Олег и Мрак, что понукали и не сходили с труднойдороги, то… Таргитай стыдился додумать до конца.

Внезапно в животе появилась пугающая пустота. Все телоналилось свинцом. Таргитай задыхался, глаза полезли на лоб. Рядом хрипел Олег,скрюченные пальцы вцепились в свое же горло. В глазах потемнело, Таргитайощутил, что умирает…

…но тут пятки ударились о твердое. Он упал, задыхаясь, жаднохватая воздух. Тяжесть отхлынула, сердце билось часто-часто. Рядом всхлипнулОлег, а злой голос Мрака произнес с хмурым удовлетворением:

– Донес одни трупы.

– Зато быстро, – огрызнулся Олег. Он дышал тяжело, на лбувыступили жилы. – Сюда непросто…

– Я ж и говорю, молодец, волхв! Чего раньше по Дереву какмуравьи лазили?

Женщины ахнули в один голос. Вокруг сверкало. Яркийсолнечный свет, но уже багровый, закатный, дробился в бесчисленных глыбах.Далеко-далеко зеленели холмы, над едва заметным отсюда теремом из снежно-белогомрамора выгнулась дугой двойная радуга. Неспешно хлопая крыльями, летели белыелебеди. К счастью, не кричали. Таргитай ненавидел лебединые песни: как скрипнесмазанной телеги, только намного противнее.

– Тут драки вроде бы и не было.

– Сплюнь, – посоветовал Мрак. – Это просто нас тут еще небыло.

– Некуда. Тут везде чисто.

– Богам все одно. Они и в грязи могут жить.

Лиска посмотрела на невров, перевела взгляд на Кору. Голосее был полон яда:

– Есть женщины, которым мыться нельзя. Краска смоется,морщины выступят…

Кора открыла рот для злого ответа, в большом городе ругатьсяумеют искуснее, но Таргитай перебил горько:

– Боги в сторонке. Ни на нашей стороне, ни на чужой.

– Ну, кто везет, того и погоняют, – бросил Мрак. – Даже ввирии нет правды…

Невры бежали ко дворцу, в страхе поглядывая на быстрогаснущие закатные лучи. Стали видны узкие зарешеченные окна, широкие желоба накрыше, ниши для лучников. Хрусталь под ногами сбивал с шага, Таргитайпоскальзывался, Олег пугался, а Мрак на бегу корчил страшные рожи своемуотражению и хватался за секиру.

Женщины сильно отстали.

Ворота были распахнуты настежь. Трое ворвались во дворец, ипервое, что увидели в зале, был хрустальный гроб на плите из красного гранита.Четверо жрецов снимали крышку. Пятый держал в вытянутых руках длинныйжертвенный нож.

Олег с Таргитаем плечо к плечу метнулись через весь зал кмассивным воротам в противоположной стене. Ворота, украшенные серебром изолотом, драгоценными камнями, были обиты крест-накрест булатными полосами. Скаждой стороны стояли по двое гигантов в тяжелых доспехах.

Мрак на бегу запнулся. Сквозь полупрозрачные стены гробапроглядывало светлое человеческое тело. Слишком тонкое, чтобы быть теломсильного мужчины, слишком длинное для ребенка…

Он подбежал, заглянул, отшатнулся. В гробу лежала молодаяженщина. Глаза плотно закрыты, лицо мертвенно-бледное, без кровинки. Гордоприподнятые скулы, тонкий нос с красиво вырезанными ноздрями. Тонкая нежнаяшея, выпирающие ключицы на исхудавшем теле, торчащая, словно замороженнаягрудь. Длинные золотые волосы…

Он охватил все единым взглядом. Боковым зрением увиделдвижение, перехватил, не глядя, сухую жилистую руку с ножом, резко бросил вниз.Над ухом раздался крик, нож выпал, процарапав ему плечо.

В глубине зала Таргитай и Олег уже рубились с гигантами.

Лязг железа наполнил зал. Олег оглянулся:

– Мрак! Мрак, не спи!

Двое жрецов одновременно метнулись с ножами к жертве.

Мрак торопливо схватил их за головы, страшно ударил о крайгроба. В боку кольнуло, он с отвращением отшвырнул нож, что застрял, пробивтолстую волчью шкуру, лишь поцарапав бок.

На том конце зала двое отчаянно дрались, отступая шаг зашагом. Гиганты обрушивали страшные удары, били часто и свирепо, как молотами понаковальням. Олег шатался, закрываясь щитом, с каждым ударом появляласьвмятина. Таргитай старался уклониться, меч холодно сверкал – великолепный,острый как бритва, равнодушный.

Олег снова закричал:

– Мрак, помоги же!.. Чем ты околдован?

Четвертый жрец, дико оскалив зубы, отступил, но в кулакеблестел короткий кривой нож. Глаза Мрака начало как неведомой силой поворачиватьв сторону прекрасной женщины. Жрец на миг исчез, Мрак торопливо повернулся,готовый ударить секирой.

Жрец метнул нож с трех шагов. Мрак непонимающе следил, какразжимаются пальцы, блестящее лезвие начинает движение, жрец явно промахнулся,нож пролетит рядом с плечом… В голову как молотом ударила оглушающая мысль: ножи нацелен мимо, им почему-то важно убить это дитя света! Тело будто само посебе рванулось с места.

Он ощутил резкую боль в груди. Нож погрузился, как в плотьстарого крепкого дуба, на три пальца. По волосатой груди потекла краснаяструйка. Жрец бросился бежать, исчез в одной из ниш.

Мрак бережно коснулся кончиками пальцев щеки неведомойкрасавицы. Пальцы ощутили холод, но это был холод смертельно озябшего, ноживого человека! Он опустил ладонь ей на щеку, ощутил, как разливается теплота,как теплеет ее нежная кожа.

– Мрак! – орал Таргитай.

Мрак взял ее лицо в ладони. Сердце стучало часто и мощно, акровь разогрелась так, что боялся обжечь ее прикосновением. Неведомое тепло –он не думал, что в нем столько – хлынуло через его пальцы и ладони. Лицонезнакомки медленно розовело, веки затрепетали, начали медленно-медленноподниматься.

– Мрак! – верещал Таргитай дурным голосом.

Внезапно сбоку мелькнула рука. Мрак инстинктивно качнулся всторону, не глядя хватил ладонью. Узкое лезвие пропороло ему бок и ранило руку,кончик ножа остановился, почти коснувшись щеки женщины.

Мрак люто вывернул руку жреца, с наслаждением услышал хруст,другая рука поймала врага за горло. Лицо жреца побагровело, глаза полезли налоб. Мрак тряхнул напоследок, отшвырнул. Капли крови с раненой руки упали нащеку незнакомки.

Он торопливо отдернул руки, внезапно как бы увидев себя: лохматого,залитого кровью зверя, с секирой за плечами, на окровавленном лезвии налипличеловеческие волосы. Он выглядел страшнее любого зверя.

– И…ду… – прохрипел он.

Грудь прекрасной женщины, жертвы, медленно началаприподниматься. Лицо порозовело, но глаза оставались закрыты. Пурпурные капликрови крохотными шариками алели на щеке.

Пошатываясь, словно обрывая канаты, двинулся черезбесконечный зал к прыгающему как суетливая обезьяна Таргитаю и застывшему сглуповатой ухмылкой волхву. Им не понять, подумал он горько. Тупые, как валенкиБоромира, а уж темные, как три погреба Громобоя. Правда, мне тоже не понять,что со мной.